Заметки о Марксе и психологии

Работы Маркса по психологии могли быть признаны редкими и неизвестными. Тем не менее, в своей работе он опрокидывает или переворачивает основу анализа социальных взаимодействий, взаимодействий между людьми и, тем самым, он позволяет открыть иную основу для психологического анализа или, начиная с времен Фрейда, иную базу для психоанализа. Основная идея состоит в том, что Маркс переворачивает отношения между тем, что он называет «жизнью» и «сознанием» , что интересно с точки зрения психологии. Он также переворачивает постулат, который позволял думать людям, что сознание определяет жизнь человека. Это высказывание могло бы сойтись с психоаналитической точкой зрения: сознание не предопределяет жизнь человека. Тем не менее, если мы возьмем его идеи, а не понятие сознания в соотношении к предопределению жизни людей, можно увидеть нечеткость, особенно в относительно общей ассимиляции между мыслью и языком. Также можно сказать, что идеи и дух человека можно было бы иногда рассматривать как доминантные во взаимодействии между людьми, в том числе в психологическом взаимодействии. Это противоречит дискурсу Маркса: в зависимости от идей, люди организовывали бы их социальные взаимодействия, экономические отношения, власть, а также материальный мир. Таким образом, по нынешний день существует стереотип: идеи образуют мир. В самом начале своей работы, Маркс пишет о том, что материальный и социальный мир производит идеи людей. Этот переворот, произведенный Марксом, прост, но значителен: идеи не создают материальные условия, это материальные условия создают идеи. Это простое выражение переворачивает существующие психоаналитические и психологические теории, также, как ранее, перевернуло классическую политическую экономию и философию. Исходя из этого выражения, здесь присутствует необходимость разрушить ранее существовавшую теорию. Слово «переворот» имеет сильную окраску, несмотря на свою неоднозначность. Это слово было использовано Марксом в Послесловии «Капитала» для того, чтобы обозначить топологическую операцию, которая была навязана ранее диалектикой Гегеля: «Она шагала по голове, необходимо было поставить ее на ноги, чтобы придать ей нормальную физиогномику.», - писал он. Луи Альтуссер и Франсуа Шатле отмечают риск того, что это могло быть воспринято, как если бы Маркс заменил идеалистическое применение концепции-отражение движения мысли, материальным использованием – отражением реалистичного движения. Этот альтуссеревский дебат, если он касается развития определенных марксо-философских течений, не принимает во внимание настоящего переворота, произведенного Марксом с помощью формулировки, содержащейся в «Немецкой идеологии»: «Молодые и старые гегельянцы готовы верить в господство религии, в концепции и в универсальность в существующем мире». В основе идеологии Маркса нет главенства концепции в использовании диалектики, но присутствует главенство социальной практики.«Практика определяет концепцию и ее функцию», - высказывание, которое дополняет дискурс Башеларда : « концепция создана для того, чтобы умереть ». Это преподносит урок определенному течению психоанализа, которое изолируется в идеализме, в котором концепция определена заранее, до встречи с человеком либо затмевающая заранее практику этих встреч. Простой и назидательный пример, иллюстрирующих мой дискурс: во время встреч с пациентами, некий специалист по гомосексуальности имел наглость заявить, после того, как пациент вышел, что этот мужчина, который только что рассказал свою историю, ошибался: он определенно не был гомосексуалистом, потому что все, что он сказал не соответствует теории Лакана о гомосексуальности. К тому же, согласно словам этого специалиста, идея должна была организовывать мир человека, а идея Лакана и его концепции должны была организовывать мир этого «больного» .... В « Манускриптах» 1844 года Карл Маркс имел прогрессивный взгляд на психологию: « Мы видим, что история индустрии и ее объективное существование представляет собой открытую книгу основных человеческих сил, а также материальную человеческую психологию, которую , до настоящего времени, мы не воспринимали с позиции ее связи с существованием человека, а только с точки зрения некоторого утилитарного отношения. Двигаясь в сторону внутреннего отчуждения, мы сводили реальность основных человеческих сил и общую человеческую деятельность к универсальному существованию человека, религии и истории в их универсальном и абстрактном существовании: политика, искусство, литература и так далее. Мы можем рассматривать текущую материальную индустрию как часть общего движения, в тоже время как мы можем считать это движение отельным аспектом индустрии, потому что человеческая активность соотносилась до этого момента с работой, значит, индустрия-это активность, связанная с работой. Перед нами представлены основные объективированные человеческие силы в форме отчуждения, в форме конкретных объектов, чуждых, полезных. Психология, для которой эта книга, а, если более точно, представленная наиболее материалистичная ее часть и наиболее доступная из истории, остается закрытой, не может стать действительно богатой содержанием наукой. Что следует думать о науке, которая, придавая себе большое значение, абстрагируется от этой огромной части человеческой деятельности и , которая не признает своих пробелов, так как все это развернутое богатство человеческой деятельности ей ни о чем не говорит. Иначе можно сказать одним словом: «потребность», «вульгарная потребность». Подходящее определение для того, чтобы начать с другой основы, отличной от современной психологии. В этом параграфе, Карл-Генрих, мужчина 26-ти лет, является предвестником завтрашней психологии, той, которая еще не существует в начале 20-го века, так как она заблудилась до настоящего времени в том, о чем Джордж Кангийем писал в 1958 в своей известной статье « Что такое психология?», где описывал функцию полицейского сознания. Процитируем Кангийема: «Когда мы выходим из Сорбонны на улицу Сан-Жак, мы можем подняться или спуститься по ней; если мы поднимаемся по ней, то приближаемся к Пантеону, который является Консерваторией некоторых великих людей, но, если мы спускаемся по этой улице, то направляемся к зданию полиции». В эту эпоху, факультет психологии находился на улице Сан-Жак, что давало выбор подняться по ней через трансфер, направленный к функции Мертвого Отца и Отца-Идеала, к Пантеону, либо спуститься по ней к трансферу полицейской мысли, к зданию полиции. Он также продолжал в своей статье говорить о психологических тестах, навязанных людям, «тестируемым»: «Антипатия со стороны «тестируемых» представляет собой отвращение того, что с тобой обращается как с насекомым; человек, который не имеет никакого права решать, кто этот «тестируемый» и что он должен делать». Маркс является предвестником того, что еще не случилось. Предвестник? В момент начала эффекта социального трансфера, именуемого индустриальной революцией, Маркс ясно указывает: «Индустриальная история и объективное существование — индустрии- это открытая книга основных человеческих сил; здесь точно представлена психология, которую, до настоящего времени, мы не связывали с существованием человека. Он противопоставляет свой анализ классической редукции: «Мы преуменьшали значение основных человеческих сил и активность человека по отношению универсальному человеческому существованию, религии или истории в ее абстрактном понимании: политике, искусстве, литературе и так далее. Это представляет очень важное значение по отношению к существующей психологии и, конечно, психоанализу. Это абстрагирование имеет негативный эффект на тех, кто вынужден оказываться в этой категориальной клетке, которая сопряжена с трансцендентностью». Мощь мысли Маркса по отношению к психологии впечатляюща. Он подчеркивает безвыходное положение психологии, основывающейся на том, что человек представляет собой универсальную и абстрактную концепцию. Он подкрепляет свою точку зрения, связывая её с трансцендентностью: его критика религии существенна и подчеркивает отношении религии к истории в контексте абстрактного универсального существования и ее эффекта на восприятие политики, искусства, литературы. Так что же можно подумать о науке, придающей себе такое большое значение? «Делая из души маленький отдельный мирок, который можно наблюдать, как аппараты, мы делаем из души вещь, то есть мы хороним её», - ответил бы Кангиейм насчет «науки психологии». Маркс также упоминает о тех, кто абстрагируется от этой открытой книги основных человеческих сил, об увлеченных людях, и отрицает свое незнание, именуя эту практичную книгу словом «потребность, вульгарная потребность», что для них является обесценивающим признаком. Это предполагает определенное презрение по отношению к тому, кто не родился, оснащенный теорией о значащем и о желании и не может пройти весь обязательный путь психоанализа, достойного этого мирка. Эрве Юбер